О левшах и эволюции

По поводу асимметрии полушарий очень хорошо написал американский нейрофизиолог Терренс Дикон: если бы оба полушария мозга были равноправными и выполняли одни и те же функции, это привело бы к неразберихе – не существовало бы возможности выбрать, какое из полушарий должно произвести соответствующее действие в данный конкретный момент. И естественный отбор благоприятствует тем особям, в чьем мозге одни функции сосредоточены в одной части, а другие – в другой: такие особи выдают более быструю и точную реакцию на внешние события. Кроме того, особи, у которых полушария функционально неодинаковы, могут использовать для различных функций б?льшую часть мозга (поскольку симметрично расположенные структуры не дублируют друг друга). Так что возникла асимметрия полушарий достаточно давно. Иное дело, что, например, у макак, как пишет В.Л. Бианки (Асимметрия мозга животных. Л.: Наука, 1985) число правшей и левшей в популяции примерно одинаково. А у гоминид с какого-то момента начинается отбор против левшей. Уже примитивнейшие олдувайские орудия, найденные в районе Кооби-Фора (в Северной Кении) и датируемые временем около 2 млн. лет, демонстрируют преобладание правшей – правоориентированных отщепов там найдено примерно настолько больше, чем левоориентированных, насколько получается у современных праворуких исследователей – это показал археолог-экспериментатор Николас Тот (всё это подробно описано в его статье «Первая технология», опубликованной в журнале «В мире науки», 1987, № 6). В нынешней человеческой популяции левшей примерно 10%. Дальше с этим связывается обычное доминирование левого полушария как ответственного за речь. Действительно, уже у новорожденных младенцев левое и правое полушария реагируют на речевые звуки с разной интенсивностью — и по этой разнице можно достаточно надежно предсказать, каковы будут речевые успехи ребенка в три года.

Нередко считается, что левое полушарие (в норме у правшей – эту оговорку приходится делать снова и снова, поскольку и левши, и люди, у которых ведущее полушарие – правое, среди нас есть) делит объекты окружающего мира на части, тогда как правое воспринимает их целиком. Но по данным отечественных исследовательниц Александры Александровны Невской и Лидии Ивановны Леушиной, дело обстоит скорее наоборот. В своих экспериментах они предъявляли испытуемым геометрические фигуры сложной формы, которые (ни целиком, ни по частям) невозможно было описать словами. Результаты их опытов показывают, что правое полушарие создает образ объекта, по возможности максимально близкий к реальности; для упрощения задачи объект может быть расчленен на отдельные «подобразы», но готового алгоритма такого расчленения нет, у разных людей оно происходит по-разному. Напротив, левое полушарие создает образ объекта целиком и в сильно упрощенном виде, отвлекаясь от множества деталей как от несущественных. Поэтому при необходимости изобразить виденный объект оно, в отличие от правого полушария, не может воспроизвести его во всех подробностях — образ, созданный им, настолько обобщен и беден конкретными элементами, что нарисовать его трудно. Единственная возможность — прибегнуть к помощи логического рассуждения, попытаться вспомнить, не содержал ли этот образ деталей, которые можно воспринять как отдельные сущности. Лучше всего, разумеется, при этом вспоминаются такие детали, которые можно назвать словами, — то, для чего существует слово, уж точно может быть представлено как отдельная сущность. Соответственно, изображение виденного объекта бывает в этом случае представлено в виде отдельных деталей, которые порой оказываются несоразмерны друг другу и слабо связаны между собой.

Надо сказать, что в работе языка принимает участие не только левое, но и правое полушарие. Разрушение участка, симметричного зоне Брока, приводит к отсутствию в речи интонации: речь больного монотонна независимо от его настроения. Поражение участка, симметричного зоне Вернике, ведет к непониманию слышимых интонационных и тембровых различий. Более того, основные «языковые центры» могут располагаться не в левом, а в правом полушарии — такое нередко встречается у левшей. По современным данным, у правшей речь обычно (в 95–97% случаев) контролируется левым полушарием, у левшей — чаще правым (примерно в 70%), а иногда обоими (примерно в 13–15%; у остальных левшей языком управляет, как у большинства правшей, левое полушарие).

Для полноценной работы языкового механизма необходимы оба полушария: левое занимается анализом фонем, слов, синтаксических структур предложений, правое же следит за общей последовательностью текста, а также за его просодическим оформлением (всеми тонкостями интонации, тембром, темпом...). Результаты Невской и Леушиной позволяют понять причины этого. Поскольку образы, создаваемые левым полушарием, более обобщенны, менее перегружены деталями, ими удобнее оперировать, комбинируя их в языковые выражения. Так, например, для того, чтобы составлять из фонем отличающиеся друг от друга слова (и эффективно распознавать их), необходимо хранить в голове фонему как совокупность смыслоразличительных признаков — другие звуковые характеристики фонемы для этого несущественны. Точно так же не перегружены деталями и слова: любое слово — название объекта содержит меньше деталей, чем чувственный (или, как говорят психологи, перцептивный) образ самого объекта.

Избыточность, разумеется, есть и в языке — она служит основой его изменений в ходе истории. Языковая избыточность весьма велика, но все же гораздо меньше информационной избыточности мира — для наглядности можно сравнить по объему файл с какой-нибудь фотографией и текстовый файл с ее (даже очень подробным) описанием (и это при том, что фотография, будучи двумерной, заведомо не передает всей информации о соответствующем фрагменте окружающей действительности).

Напротив, интонационное оформление текста, с которым работает правое полушарие, чрезвычайно богато. Один и тот же текст (даже сакраментальное Кушать подано!) можно произнести по-разному — просительно или требовательно, ласково или агрессивно, воодушевленно или равнодушно, подобострастно, благодушно, саркастически и т.д., и т.д. (и все это накладывается на те интонационные контуры, которые закреплены за грамматикой). Правополушарный тип образа — максимально подробный — позволяет нам распознавать по интонации колоссальное количество оттенков самых разнообразных чувств. При попытке же передать их словами (т.е. левополушарными, гораздо менее подробными образами) люди нередко ощущают «бедность» языка.
Так что ответ на вопрос о том, что из языка и асимметрии полушарий является причиной, а что следствием, далеко не очевиден. В частности, по мнению Т. Дикона, асимметрия, присущая человеческому мозгу, является скорее следствием, нежели причиной возникновения языка.

А в развитии преобладающей праворукости и соответствующей асимметрии полушарий могло – рискну предположить – сыграть роль вот что. Дело в том, что с одной руки на другую очень тяжело передавать технологию. Попробуйте зажечь спичку не той рукой, какой вы это обычно делаете. Может быть, с первого раза не получится – но когда станет получаться, вы увидите, что делаете не в точности то движение, какое характерно для вашей доминантной руки. Даже просто удар камнем по камню левая рука будет выполнять не так, как правая (не в том смысле, что хуже, а в том, что движение чуть-чуть другое). А значит, технологические тонкости, разработанные для праворуких, для левши пропадают – он не может ими воспользоваться (может быть, самый наглядный пример здесь – это ножницы: в левой руке большинство из них упорно отказываются работать). Но даже если попадётся гениальный левша, который сумеет в точности «перевести» технологию на «левую» сторону, он не сможет никого научить – вернее, учеником его может стать лишь гениальный правша, который сумеет выполнить обратный «перевод». Обычные правши, которые могут только копировать, не подойдут. А значит, группа, где орудия будут делать то правши, то левши, будет проигрывать в технологии тем группам, где будут преобладать «односторонние» люди. Чем важнее для выживания способность изготавливать орудия и использовать их, тем сильнее работает отбор против левшей. В том числе и половой отбор: кто ж пойдёт замуж за мужчину, который плохо делает орудия? И кто возьмёт в жёны женщину, которая плохо управляется с хозяйством (там ведь тоже определённая технология)? Постепенно доля левшей сократилась до 10%. Правда, теперь их, наверное, будет больше: технология сделала очередной шаг вперёд, появились «леворукие» ножницы, открывалки и многое другое – так что теперь левшой быть чуть ли не более престижно, чем правшой.